Глава 14

Неясное бормотание разбудило Сергея. Спросонья, он никак не мог сообразить, где он, и что тут делает.

– В пещере! … твою мать, как сказал бы Мишка. Заблудился!

После выпитой воды и колбасы болел желудок, но не сильно, терпимо. И Деньгин точно знал, что разбудило его что-то другое…

Что? Что заставило его проснуться? Непонятно откуда, вроде бы, сверху, с потолка доносилось: «Бу—бу—бу…» Отдельных звуков нельзя было выделить, но явно это была все же человеческая речь.

– Собака! Опять мерещится… Клаустрофобия? Или, когда слышатся голоса, это по - другому называется? Какофония? Нет, конечно! Да и какая мне разница?

Деньгиным овладело безразличие. Безразличие ко всему – к голосам, к холоду, пище, даже к воде: «Ну и черт с ней, с галлюцинацией! С холодом! Со светом! Буду сидеть здесь, и ждать – пока не подохну! Надоело все! – Какой-то жизненный стержень, который держал его в странствиях по пещере, неожиданно лопнул. И теперь Сергею было абсолютно все равно, где он, почему, что будет дальше? – К черту звуки, голоса! Спать, только спать…»

Но, голоса все ближе, явственнее, громче. Уже можно различить даже отдельные слова:

– … твою мать! Какой х… накидал камней на дороге? Едва нос не расквасил! Витька, свети под ноги…

«Да это же Мишка! Блин! Он! Его матерщину ни с чем не спутаешь! Может, мне опять мерещится? Нет! Вон уже и шаги слышно…»

Радость волной накатила на Сергея. Он и не ожидал, что так обрадуется матеркам, что Мишкина ругань прокатится по всему организму, счастьем затуманивая сознание…

– Эй! Э-гей! Мишка, … твою мать! Ау!

Сергей хотел вскочить и кинуться навстречу, но тело не желало повиноваться, лишь одинокая слеза прокатилась по грязной щеке.

На потолке появились и стали шириться, разрастаться сполохи света. Из дальнего хода вспыхнул луч фонаря и ярко осветил грот.

– Б…! Кто-то уже побывал на х… здесь! Свеча горит! Я ее сам тушил, когда уходили за водой.

Письман обошел камень и увидел прислонившегося к нему Сергея. Осветил его, заставив зажмурить глаза.

– Серега! Ты? Нашелся, на х…!? Ты где гулял? А мы тебя тут все ищем, ищем… Ну, ты даешь!

Михаил, еще не до конца веря, что друг нашелся, поставил котелок на «стол» и ощупал Сергея.

– Он, ну, точно – он! Смотри – сидит и хоть бы х…! Витька, смотри – он!

И понеслась тут такая матерщина, какой Деньгин, даже от Мишки никогда не слышал. Она резала и в тоже время ласкала слух. Деньгин сидел с закрытыми глазами и слушал, слушал, слушал Мишку. И так ему хотелось, чтобы Мишка говорил и говорил, не умолкая. Чтобы матерился, как всегда, чтобы поверить, осознать, что, в самом деле, «его все-таки нашли».

– Знаешь, Мишка, – чуть слышным голосом перебил его Сергей, – чтобы я еще раз поверил этому «организатору», – он кивнул в сторону Савельева. – Ни в какую пещеру! Никогда!

Деньгин помолчал чуточку, собираясь с силами, и продолжил:

– Разве что в эту, в Жемчужную. Чтобы посмотреть: где ходил – бродил столько времени. Какой хоть день сегодня?

– Вторник. Трое суток искали тебя. – Ответил Письман, на удивление, даже не изругавшись.

– Ух, ты! – только и смог промолвить Сергей и прикрыл глаза, вспоминая свои странствия.

Савельев уже разжигал примус, ставил на него котелок, доставал заварку. Вскоре по пещере распространился чарующий аромат свежезаваренного чая.